|
|
|
г.Москва, Сан-Саниздат, 2003 г.
Я прошу: «Помоги мне забыть
Пряди темных волос, как смоль,
Погасить безумную боль
В глубине застывшей души.»
Нам судьба ответила: «Нет!»
На сокральное: «Быть иль не быть?»
Покоримся. Наши пути
Разделят пропасти лет.
С болью слышу в ответ: «Но я
От тоски, сжимающей грудь,
До утра не могу уснуть…
Не могу…и схожу с ума»
Декабрь 1985 г.
Я прошу тебя, нет, умоляю,
Заклинаю, скажи мне: «Нет!»
Яблонь цвет нас уносит к краю
Жаркой бездны сердечных бед.
Не молчи же в ответ тревожно,
Словно я разбудил ото сна.
Неужели помочь не можешь,
И позволишь сойти с ума.
Но в ответ ты прячешь в ладони
Кареглазый агатовый ад…
Мчатся, мчатся к обрыву кони
Как мне их повернуть назад?
Я к тебе то радостью, то болью
Приходила и опять приду,
Счастьем, сожалением, но только
Быть такой, как прежде, не смогу.
Я тебя немного успокою,
Остужу горячие виски,
Но прости, что далеко с тобою
Я не в состоянии зайти.
После стольких лет обнять, возможно ль?
Странная фантазия. Прости
Наконец себя, что так неосторожно
Ты меня когда-то отпустил.
Январь1986 г.
Это я была с тобой сегодня,
И поверь – это не сон, а быль,
То мои глаза и руки над тобою,
Сделав вечер майским, пронеслись.
Это я пришла в мороз нежданно,
Сделав теплой и вишневой ночь,
Оттого-то в сердце твоем рана,
И тебе который день не в мочь.
Это я любить тебя не смею,
И о том ни слова не скажу.
Успокаиваю сердце, как умею…
О тебе на картах ворожу.
Январь1986 г.
В оправе волос – бледность детской щеки,
Остатки сиреневых теней,
Под ними внимательных глаз угольки
В неловком молчаньи блестели.
Сначала я в этом не видел беды,
Пока не почувствовал смутно,
Ни днем не могу их, ни ночью забыть,
И тут «задурил не на шутку».
Вот так получилось. И ночью , и днем
От чар этих глаз задыхаюсь.
Как жить мне теперь с этим адским огнем,
Что в сердце моем полыхает?
Январь1986 г.
Я смотрю на старый портрет
Вспоминаю о том, что было,
И ищу на вопрос ответ
«Скольких ты до меня погубила?»
Сколько раз этот старый портрет
В золотой тяжелой оправе
Слышал «да» и жестокое «нет»,
Но записок о том не оставил.
Гаснут в памяти встреч жемчуга
И дыхание жадных персей,
Жарких губ, теплых рук берега
Луч пурпурный последней встречи.
Отчего так дурманит душу
Голос твой и внимательный взгляд.
Бесконечно хотелось бы слушать,
Каждой клеточкой пить терпкий яд.
Чтоб гудела от этого хмеля
Опьяневшая в дым голова!
Сердцем всем, без оглядки, верить
В колдовские твои слова.
И становится впрямь волшебным
В угасающих красках дня
Мир, казавшийся мне ущербным,
Когда не было в нем тебя.
Как сердце ждет, что открывая двери,
Ты скажешь , как когда-то «Это я!»,
От стука, встрепенувшись, верит,
Что это ты вошла, моя заря.
И кажется ему, что стало вдруг светлее,
Что в комнату ворвалось пенье птиц,
Что вот сейчас, сейчас меня согреет
Сияние порхающих ресниц.
И хочется ему, чтобы ты села рядом,
Чтоб посмотрела нежно, как тогда,
Рассыпав светло серым взглядом
Надежды серебристой жемчуга.
Я к тебе горящей нестерпимой болью
Приходила и опять приду,
К ранам не елеем – солью,
Оторвав повязки, припаду.
И от боли потеряв сознанье,
Может быть, вернешься в те миры,
Где живут мои воспоминанья
О былом, и прежний ты.
И тогда, захваченный ушедшим,
Дрогнешь, закружится голова.
Мы с тобой, как прежде сумасшедшим,
Погрузимся в сладостный дурман.
Ни за что я упрекать не буду,
Лишь позволь мне побывать в раю,
Обо всем забуду, коли скажешь:
«Я тебя по-прежнему люблю!»
Вечер тихо прилег в переулке
Тротуар мягким снегом укрыв.
Ты навстречу в распахнутой шубке
Задыхаясь от счастья, спешишь.
Тают, мягко коснувшись, снежинки
Раскрасневшихся алых щек,
И струится из глаз – сапфиров
Бесшабашно нежный поток.
Ещё миг и тебя коснется,
Все забыв, дорогое лицо,
На груди воедино сольется
То дыханье с твоим теплом.
25 декабря 1994 г.
Я вновь с шальною головой
Безумствую и мучаюсь,
Как той сиреневой весной
В далекой милой юности.
Как и тогда повинна в том
Афина сероглазая,
Как и тогда, иду на дно
Косами ее связанный.
Теперь уж не останусь жив,
Глазами теми скошенный.
Зачем как лист сухой, кружить
Над жизнью, ставшей осенью.
К ночи лужи подернулись
Корочкой свежего льда,
Глядят удивительными звездами
Весенние небеса.
Как с наваждением справиться?
Вижу в который раз,
В дымке глаза улыбаются.
Шагну - и пропал мираж.
От слабого хруста корочки
Тонкого-тонкого льда
В морозной безлунной полночи
Твои исчезают глаза.
О чем ты молчишь, сероглазая?
Что в сжавшемся сердце твоем?
Я вижу, не буду расспрашивать:
Желаний несбывшихся гром,
Под слабо дышащей грудью
Рвущую душу страсть.
И понимаю, как трудно,
Почти невозможно ждать.
Помочь бы тебе, да не смею
Руки твоей в руку взять.
Позволь мне с тобой по аллее
Вместе бродить и молчать.
Февраль 1987 г.
Есть что-то печалью укрытое
В лучах уходящей зари,
Желание тайно к забытому,
К былому ключи подарить.
К тому, что звали непрошенным,
Но нужному столь теперь,
К ушедшему в милое прошлое,
Закрывшему плотно дверь.
А за ожиданьями странными
Мерцают в закате дня
Остатки дремотно усталые
Сгоревшего днем огня.
11 июля 1986 г.
Вставало солнце на мороз
Рассветом розово багряным,
А нам, ты помнишь, не спалось
Тем ранним утром счастьем пьяным.
Все было просто впереди,
Ни облачка на небосводе,
И все дороги, все пути
Казались ясными до боли.
В ту жизнь я сам захлопнул дверь
Поспешно, глупо, торопливо,
И видно потому метель
Так воет за окном тоскливо.
декабрь 1988 г.
Вам кажется, что небосвод зарей расцвечен?
Но отчего так хмуры облака,
Куда летят, к какой стремятся встрече,
Да и нужна ли им она.
Неужто в жизни все рационально,
Имеет направление и цель.
Так отчего же грустно и печально
Качает мать ребенка колыбель?..
Июльская ночь. Не уснуть до утра.
Звездами свод небес.
В глазах отражаются блики костра,
Ты рядом, но ты – не здесь.
Месяц нездешний плывет по реке,
Падает в небе звезда,
Дым от костра, оттого по щеке
Скупая скатилась слеза.
15 июля 1988 г.
Ты пришла ко мне, как наказанье,
Девушка из юношеских снов,
Как весна ты требуешь признаний
Покаянья, песен и стихов.
Голосом твоим щемяще страстным
День-деньской бередит кровь капель,
Неужели жизнь течет напрасно,
Так когда же, если не теперь?
июнь 1994 г.
Где теперь и с кем ты, я не знаю.
Вспоминаешь обо мне, иль никогда?
Думаю, что встретимся едва ли,
Кануло все в Лету навсегда.
Я ведь не сжимал тебя в объятьях.
Сердца стук и встречи – иногда.
А осколки взглядов, нам понятных,
Стерло время беспощадно навсегда.
Из стихов, что, словно капли крови,
Падали на белые листки,
Стонами, застывшими от боли,
До тебя не долетело ни строки.
И теперь у краешка тропинки,
Зарастающей пожухлою травой,
Я стою, а на листах росинки
Кажутся мне девичьей слезой.
Что ж с того, что солнечно хрустальным
Утром бирюзой играет свет,
Голос твой в прохладно синей рани
Просыпаясь мне не скажет: «Нет!»
Кончено…Лишь глубоко в оврагах,
Может быть, еще остался снег,
Вешним низвергаясь водопадом
Ты мне никогда не скажешь: «Нет!»
Стал холодным для тебя весенний
Хмелем полный полоумный бред,
Оттого я вовсе не надеюсь
От тебя услышать даже: «Нет!»
март 1989 г.
Ты знаешь, милый друг,
Что мне давно не снится
Ни гром весенний, ни зарницы,
Все освещающие яростно вокруг.
О прежнем вспоминая, не болит,
Как мне не жаль, душа, лишь ветер
Давно, казалось бы, остывший пепел
В костре, когда-то бушевавшем, шевелит.
Приоткрывая грустные покорные ресницы,
Два огонька, два светлячка во тьме,
Зовут лишь иногда с собою, словно птицы,
В умытою росой вечерний день. И снова мне
Как прежде хочется бездумно заблудиться
Закутавшись в вишневую метель.
26 апреля 1989 г.
Ветер кончики рвет платка,
Дождик слякотно шлепает в лужи
Да, я рядом с тобою пока,
Но тебе я совсем не нужен.
Понимаю, что трудно одной
Остатки волшебных кружев
Сохранить, что плели весной,
Только я для того не нужен.
Не повинен, что ждет впереди
Нас Крещенских морозов стужа.
Не шепчи мне сквозь дождь: «Подожди!»
Я тебе совершенно не нужен.
Февраль 1987 г.
Мой милый друг, смотри из года в год
Все больше паутинок под глазами,
Прости меня, но я уже не тот,
Кто засыпал подруг своих стихами.
Не говори, пожалуйста, о том,
Что нет, не торопись, еще не вечер.
Возможно так, но глянь ведь надо лбом
Не шевелит копну волос уж шалый ветер.
Снежинок хоровод, танцующий вокруг,
Настойчиво твердит, что будет все забыто,
И все-таки насколько, милый друг,
Мне больно слышать: «Я тебя любила!»
Февраль 1987 г.
Который день в окошко бьет
Промозглый ветер. Слякотно и сыро:
По небу облака плывут уныло
Прошедшее за ними нехотя бредет.
В колени хочется уткнуться и заплакать,
Рыдать, не понимая почему,
Щекой заплаканной прильнуть к кому-нибудь,
Не думать о потерях и утратах,
Где вы, лучи пленительных закатов,
Очарованье сладких грез?...
Цирк прогорел, артисты разбежались,
И видно прохудился небосвод.
4 марта 1990 г.
Июльское тепло давно сменило холод
Прозрачно призрачною хрупкостью ночей,
Для объяснений жарких я уже не молод
Да, дни летят, как пух от тополей.
Прости меня за то, что я не властен
Их бег остановить или вернуть назад
Мгновения пленительного счастья,
Как искрами летящий звездопад.
Прости, поверь я все отдам,
Чтоб только ты была простою, нежной
Такою милой, как сейчас, как прежде,
Чтоб жизнь текла рекою безмятежной
В житейском море тихом и безбрежном
К счастливым беззаботным берегам.
июль 1989 г.
В лучах уходящей зари
Летят, закованные страхом,
В сине-сиреневый бархат
Огненно красные дни.
Случайно о них споткнувшись
Вспыхнула в небе звезда,
На миг, быть может, очнувшись
От безмятежного сна.
Ищет снова и снова
Опрокинутый в прошлое взгляд
За гаснущим небосводом,
Искры иного огня.
Люблю тот миг, когда на небосклоне
Путь начинает робкая луна,
Когда она лучами тронет
У времени неслышно стремена.
Вот сонно опустился вечер
На комнату, окошко, ель
Горят, потрескивая свечи,
Кружится памяти полночная метель.
И кажется, что рядом, где-то близко
Волшебные, чарующие дни,
Что завороженная одалиска
Сейчас зажжет бенгальские огни.
24 декабря 1989 г.
Я думаю, мой друг, что не случайно
Ни зги сейчас не видно впереди,
Не дьявол ли над бездною астральной
На горе нам разлил аквамарин
В когда-то ясной и голубоглазой дали,
Плескавшейся призывно впереди.
Не оттого ль так горестно и странно
Плутают по земле бессмысленно пути?
Забыв о том, что на дворе апрель,
Метет по ним безжалостно метель,
Укутывая саваном надежды,
Все, что так дорого нам было прежде.
И остаются от ушедших дней
Холодные узоры из камней.
Звезды свечками выткали тьму,
Прокатившись, как вихрь, отшумели
Дней безумных шальные метели,
По стене отошедшего тени
Озираясь крадутся к окну,
А по зеркалу тихо скользит
Шалых глаз голубое виденье,
Опрокинутое отраженье
Их надежд, неземное волненье…
Что же их стережет апереди?
Пожалей же, судьба, не томи
Приоткрой, мой беспечный астролог,
Впереди что? Осколки былого?
И ничто под луною не ново.
Коли так, то прошу – обмани.
14 декабря 1991 г.
Ты помнишь, мы с тобой искали рай
Вот он – весной бушует май,
И кипенью черемух облака,
И синь небес бездонно высока.
По-летнему тепло…Не хочется, чтоб осень
Когда-нибудь к нам заглянула в гости,
Чтоб моросил занудно дождь,
И холодом не заползала дрожь,
Мечтаю, чтоб сегодня, как вчера
Жизнь безоглядно била через край.
…Весна моя, счастливый май,
Не покидай меня, не исчезай!
Проталины, проталины – морщины на снегу.
Вина их в том, что боль мою забыть я не могу.
Они, как след, оставленный слезами на щеках,
Душевною отравою в твоих больших глазах.
Зачем же ты поверила безжалостному «Нет!»
Отчаяньем я меряю гряду прошедших лет.
2 марта 1992 г.
Вечер у раскрытого окошка
Застучал сиренью в стекло.
Прежде бы вот так поосторожней
Может быть, все в прах не разнесло.
Не зови, не мучайся, не надо,
Нечего мне делать в том раю
Отпусти, ну по какому праву
Юность ты транжирила мою,
Разбросав её по жизненным просторам,
И теперь вокруг сухой ковыль,
Неба ледяная прорубь,
Горькая отчаянно полынь.
Пусть спокойно засыпает вечер,
И туманит небо млечный путь…
Время, время ничего не лечит,
Лишь дурманит голову и грудь.
26 июня 1992 г.
Летящий луч в зеленой роще
Разбившись о листву, упал.
Что ж “tel á vie”*), он разве ропщет
Достиг того, о чем мечтал.
Загадочный, неуловимый
В осколках брызг – влюбленный взгляд,
Как жаль, что этот миг счастливый
Вернуть из прошлого нельзя.
Такой же вот, почти случайной,
Мне встреча кажется с тобой,
Лучом разбившимся нечайно
Об изумрудное стекло.
10 июля 1992 г.
Не печалься, друг мой, не печалься,
Не жалей погашенных свечей,
В мире отражавшихся хрустальным
Блеском упоительных ночей.
Не зови, не мучайся, не надо
Тех ночей тревожить забытье,
Свежестью щемящая отрада
Все теперь не наше, не твое.
Что же делать, коль резвее тройки
В мир иной летят за годом год.
Вслед смотрю им, жаль до боли только:
Не назад они летят, а лишь вперед.
От того пленительного ада
Жизнь нам не оставила ключей
Не печалься, не грусти, не надо
Не тумань же бархатных очей.
декабрь 1992 г.
Луна. Лазоревая полночь.
Уснувший берег у реки.
Волшебный мир. Дыханье. Шепот.
Движенье нежное руки.
Клен шелестит листвой несмело,
Упала медленно звезда.
Слова, срываясь неумело:
«Нет, ни за что, и никогда…»
Но оказалось лешим пьяным
Для тех иллюзий наша жизнь,
Каким-то бесом окаянным
Который все дотла спалил.
Теперь тот берег – пепелище,
Где серебрится пеплом пыль.
Был небогат, теперь же – нищий
Кто в том повинен? - только мы…
июль 1993 г.
Бледный снег. Метель кружится
Над застывшим озером в лесу,
Чертит словно раненая птица
Пьяные узоры по стеклу.
За окном скрипят, упруго гнутся
Старых елей темные стволы
Печь, огонь, а по стене безумно
Мечутся две тени: я и ты.
Мы случайно встретились и разойдемся
Как избушка эта и метель,
А она то стонет, то смеется,
Глядя на измятую постель.
ноябрь 1993 г.
Я иду по вчерашней улице,
И до боли знакомый дом
Позабыто, устало прищурился
Одиноко мигнув фонарем.
Может быть, ему тоже не спится,
Может, вспомнил июнь другой
Оттого и дрожат ресницы
Запоздалой скупой слезой.
Я надеюсь: быть может, вспомнишь
Взгляд потухший печальных глаз,
Тот июнь синевою полный
И простишь меня, хоть сейчас.
ноябрь 1993 г.
Осень в белесой сини
Золотистой сыплет листвою,
Прелестью неуловимой
Встреч запоздалых с тобою.
Я вспоминаю с грустью
Город провинциальный,
В дальней дали уснувший,
В той, где мы повстречались.
В дали, где ты не снилась
Юной прозрачной весною.
Там цели были иными,
Я цепью был скован другою,
Той, что теперь забыта,
И песня моя допета.
Жаль, что она не сложилась
Тем отошедшим летом.
сентябрь 1994 г.
Монотонно дождь стучит по крышам,
Вымокли «до нитки» воробьи,
Слабый ветер чуть листву колышит,
Видно заплутавшись у земли.
Что он ищет, что им здесь забыто?-
Бесшабашно дерзкие мечты?
Те, что так сияли, а несбывшись
Превратились в трепетную пыль.
Иль позвавши дождь себе на помощь
Хочет непременно возродить
Иссушенную в бесплодных разговорах
Горькую потерянную жизнь.
Слишком поздно, ничего не выйдет,
Высохло, погибло и ушло.
Оттого так и стучит по крышам
Монотонно и уныло дождь.
октябрь 1994 г.
Гремит гроза. Потоки ливня хлещут.
Зигзаги молний. Бьет по стеклам град.
Стемнело сильно, хоть ещё не вечер,
И резко спала адская жара.
Прохладно. В памяти подвалы
Спускаюсь как бальзаковский Гобсек.
В неверном свете фонаря мерцают
Мечтаний жемчуга и золото надежд.
Всё, что любил и что казалось ценным:
Удач осколки, славы мишура,
То что незыблемым казалось, вечным
Ещё позавчера, ещё вчера.
Я не печалюсь, ведь со мной остались,
Немного потускнели, ну и что ж,
Янтарный дым над угольками страсти
Да огненный опал распущенных волос.
11 июля 1997 г.
Брошены сотни лучей
В кипень берез хрустальных.
В эти минуты зачем
Думать, что в прошлом осталось.
Лунное серебро,
Жасминово терпкие ночи,
Где лишь оттого светло,
Что светятся звёздные точки.
Быть там не смогу все равно,
Так что же зря душу тревожить?
Прими, что сегодня дано,
Что есть, что сегодня возможно.
21 июня 1997 г.
Казалось мне, мой милый друг,
Приход весны я не заметил…
Так было бы, да если б вдруг
Тебя сегодня я не встретил.
И в небе вспыхнули лучи
Задорно молодого солнца,
Запели трепетно ручьи,
Защебетали птицы звонко.
Предельно ясен стал мне, как
Коту на крыше смысл жизни…
Извлечь способна лишь весна
Из-под колёс жемчужин брызги.
02 марта 1997 г.
Терпкая вечерняя прохлада,
Льет заря пурпурно алый свет
Мир прозрачен, а перед глазами
Не его ль рентгеновский портрет,
Где среди истлевших идеалов
Бродит спотыкаясь темнота,
Жутковатая немая пустота
Невнятное бормочет про усталость.
Неужели только в сновиденьях
Море, солнце, воздух голубой,
Дни счастливой жизни неземной,
Где нет ни вопросов, ни сомнений
У сливающихся жарких губ,
Где страдают, ошибаясь, но не лгут.
10 апреля 1996 г.
Снег кружится над голым терновником,
Шевеля его ветви устало,
Не до песен, не до любовников
И аккордов пьянящих гитары.
Что осталось от счастья безбрежного?
Край платка, умытый слезою,
Взгляд окошка холодного снежного,
Осуждающий, строгий, суровый.
Только ты себя зря не расстраивай,
Сердце, слышишь, колотится, рвётся.
Никому ни о чём не рассказывай,
Может быть, ещё счастье вернётся.
15 декабря 2002 г.
Опустился прозрачный вечер,
Залюбовалась Луна
Искрящейся беспечно
Хрустальной корочкой льда.
И зажигает конечно ж
Звезды в небе весна,
Огонь в сумасшедшие речи
Льет, конечно ж, она.
В те речи, что так несложны,
Но столь щемящее тревожны,
Что заставляют без сна
Проводить безумные ночи.
И кто же теперь не хочет
Забыть, что была зима.
Лишь сумерки – такими стали ночи,
И серебром в них – тополиный пух,
Трещит кузнечик, видно хочет
На тени призраков взглянуть,
Что бродят меж воспоминаний
В проемах липовых аллей,
На образа былых мечтаний
Давно ушедших славных дней.
Мне ж треск кузнечика несмело,
Плутая в сумраке ночном,
Напоминает – догорела
Свеча, и год опять прошел.
19 июня 2002 г.
В воздухе малиново-звенящем
Вечер зимний мириады звезд
Разметал. В проемах сосен спящих
Тени от невыплаканных слез.
Как ни жаль, а отзвенело лето,
За окном теперь сугробы, снег.
Где вы травы буйные и вольный ветер,
Половодье трепетных утех?..
Болью я пришпориваю старость,
Чтоб те дни вернуть, остановить…
Нет! Немного нам совсем осталось
Волноваться, мучиться, любить…
03 января 1996 г.
Передо мной лежит затрёпанная книжка,
А меж страницами – засушенный цветок,
Из прошлого пришедшая записка,
И удивительно – далёкое, так близко…
Когда оно меж пальцами ушло?
В ответ весны сырой лишь слышу дуновенье:
«Больными грёзами себя не мучай зря».
Нет, не вернуть утраченных мгновений.
И стоят ли они глубоких размышлений?..
На дно души уходят якоря.
01 марта 2003 г.
Набрякшие весной идут навстречу тучи,
Судьба рукой неверной чертит путь.
Друг мой, зачем себя напрасно мучить,
Надеяться, что вдруг невероятный случай
Заставит вновь стучаться сердце в грудь.
Вуалью облаков играя, тихий вечер,
Случайно приоткрыл покровы лунных персей
И пылью закружился в бирюзовом свете
Воспоминаний светло-серебристый пепел,
Обрывки дней безумных, тех, где по-иному
Брала в плен жаркая сердечная истома.
Безумно, жадно, бесшабашно, обалдело
Сжимал в объятиях дурманящее тело,
Залитое слезами страсти исступленной…
Теперь уж нет того, теперь всё по-другому.
Гляжу, как в лунном свете падают снежинки
Ну вот! За воротник и вниз неудержимо.
18 ноября 1997 г.
Сегодня поздно вечером случайно
Попал мне в руки патефонный диск.
От фиолетовой наклейки веяло печалью,
И вспомнился стыдливый взмах ресниц.
Умильно хриплый голос сквозь шуршанье
Затупленной заезженной иглы,
Пяти-линейной лампы тусклое мерцанье,
Молчанье обступившей темноты.
И стало отчего то жаль немного
Давно ушедших позабытых лет,
Мерцанья лампы той, хрипенья патефона,
Непритязательных бесхитростных утех.
июль 1998 г.
Передо мною странная картина,
Такого не бывает наяву.
Конечно, нет, конечно, это снится,
«Как остро пахнут устрицы во льду».
Как странно, она одевает
Перчатку не с той руки,
В зазеркалье ночном погибает
От зноя атласной груди.
Мечтает упиться роскошным телом
Нездешний серебряный век,
И дерзким быть хочет и смелым
И ясно становится мне,
Что он родился в сорочке,
Забубённая голова,
Да кто-то ему со злости
На спине завязал рукава.
20 – 23 декабря 1998 г.
В который раз без слов перевернула
Таинственная ночь листок календаря.
Всё, кажется, жизнь прежняя уснула.
Нет, я всё жду. Скорей всего, что зря!
Гуляет в голове весёлый ветер,
Что тут скрывать, конечно, от вина,
«Моря и горы он обшарил все на свете»
И вот теперь добрался до меня.
Цыганские петь хочется романсы,
Бередят душу чёрные глаза,
Студентки силуэт и вечер ароматный,
Томительно багряная заря.
21 декабря 1998 г.
Великий Бхатрихари*) когда-то говорил:
- «Хмель заблужденья пьющий безумный грешный мир
Рассветы и закаты твою уносят жизнь,
Тигрицу злую – старость тебе не укротить,
Смотри, с какою яростью она терзает плоть,
Её, как ни старайся, тебе не побороть!»
А я, тех слов не ведая, и до сих пор люблю
Вишнёвые закаты, румяную зарю
И ливневые тучи, стальные облака,
Раскаты громовые, бодрящие ветра.
Ловлю зарницы молний безумно бурных встреч,
Ищу их, не стараясь на это сил беречь.
И рад я, что бег времени для нас неощутим
Одно лишь важно – нужен и горячо любим!
22 июня 2000 г.
Прости, не вынести упрёка, слёзы, стоны,
В груди безумное печали остриё…
Не знаю навсегда ль, но точно, что надолго
Так онемело сердце, словно не моё.
Да, мы любили страстно, безоглядно,
Глотая жадно страшный эликсир.
Ведь в омут головой бросаясь, мы не знали,
Каков же он на самом деле этот мир.
И вот тысячелетье снежным покрывалом
Укрыло жертвы, клятвы на крови,
А нам поёт о новых идеалах
Подштопанный немного старый гимн.
декабрь 2000 г.
«Напев звучит томительно и страстно».
Тебе не приходилось вспоминать
Обычные слова из старого романса,
Когда полночным облаком Луна
Себя от глаз нескромных укрывает,
А за окном неслышно шелестит весна.
И искрой мимолётной пролетает
Лучистая упавшая звезда.
Стук сердца слышен слабый и усталый
И проплывают в памяти твоей,
Как звуки старого романса,
Осколки отгоревших дней.
20 июня 2003 г.
Тот вспоминает ночь, фонарь, аптеку,
Вот этот – старый дом и ветхий мезонин,
А мы с тобою – очередь за хлебом
Да с полками пустыми магазин.
Или недалеко от гулкого проспекта
Стоящий серый неказистый дом
На кухне кто-то там верхом на табурете
Стихи читает нам о светлом, о большом.
Неужто только это и осталось?
Как странно мало удалось сберечь.
Забылась даже грешная усталость
В подъезде дома скоротечных встреч
Как хорошо, что всё прошло, пройдёт и этот
Неверный треск свечей, ленивый снегопад.
Кто вспоминает блоковскую ночь, аптеку,
А мы лишь те стихи да шутки невпопад.
23 декабря 1997 г.
|
|
|