Глава первая.

          I
«Деревня…. Травы легким шелком,
До горизонта ширь полей!....
Зовут на помощь…Жаль, что толком
Я не держал в руках граблей,
Да и не только… В прочем полно!»-
Так думал глядя полусонно
В окно вагона молодец-
Губитель девичьих сердец.
Зевнул и потянул: «Н-да, рано!
Сейчас последний перегон».
Сей путешественник, кто он?
С героем моего романа
Без лишних длинных вводных фраз
Позвольте познакомить вас.

          II
Родился, рос, мужал Евгений
В богатой сказочно стране.
Скажу вам честно: - он не гений,
Но в общем одарен вполне.
В три года знал уже две цифры,
Читая стих, не путал рифмы,
Лукавил, впрочем, зря не лгал.
Набор сих качеств убеждал,
Что мать – природа благосклонна
Что повезло его отцу,
Учиться нужно сорванцу,
Не то, что, мол, во время оно…
Быть по сему отец решил
И в детский сад определил.

          III
От той, как после оказалось,
Почти безоблачной поры
Немного в памяти осталось:
Не очень щедрые дары
На дни рождения, в каждый праздник,
Решать задачки заставляли
Да приговаривали – нос
Еще куда-то не дорос,
Как книжки иногда читали,
Учили барыню плясать
И запрещали взрослым врать.
Да, каждый день напоминали:
Великий Сталин наш народ
К счастливым берегам ведет.

          IV
Но безмятежная пора ушла
В небытье, канув в лету,
Сюрпризы школа принесла,
Подав учёности карету.
В карете той лихим галопом
Евгений мчался «по Европам»,
А мимо в сутолоке дней –
Глаголы, Цезарь, Фарадей…
Калейдоскоп остановился,
В карман засунув аттестат
(Ну, что же, кто тому не рад),
Но снова быстро закрутился
И, удивляя всех вокруг,
Втолкнул счастливца в институт.

          V
Как конкурс выдержал Евгений,
Ответить, право, мудрено.
Он без излишних размышлений
Решил – не все ль ему равно
Мосты мостить иль танки делать,
Кастрюли или карусели…
Пойду туда, где шире дверь…
Вновь закрутил занятий смерч
Что говорить, довольно страшно:
Экзамены, как камнепад,
Вслед за зачётами летят.
Не устоял коль с ними в схватке,
То жребий твой тогда – идти
В Советской Армии служить.

          VI
Но вот удачливый Евгений,
Осилив полный курс наук,
Вкусив студенческих мучений,
Закончил все же институт.
Диплом за гербовой печатью
О том свидетельствовал счастьи.
Сказать по правде, интеграл
Он далеко не всякий брал
И по-английски изъясняться
Не мог, конечно, но писал,
С трудом, но все-таки читал,
А по канату мог взобраться
Легко, стремглав до потолка,
Запыхавшись чуть-чуть, слегка.

          VII
Мог, между прочим, огорошить
Вопросом: «Быть или не быть?»,
Иль чем-нибудь тому подобным,
Чтобы за умного сойти.
Он слышал что-то о Платоне,
Конфуции и о Беконе,
О том, что кто-то в бочке жил,
Сальери Моцарта убил.
Он с твердостью непогрешимой
Ответить мог, зачем живет,
Куда наш мир земной идет.
В глазах огонь неугасимый,
В штанах широких – партбилет,
Таким его увидел свет.

          VIII
В то время в нашем мире светлом
Стояла дивная пора:
С храма Спасителя бесследно
Тогда исчезли купола.
Нечистых всех пересажали,
А чистых крепко поприжали.
Умы покинул буйный хмель.
Для всех ясна едина цель.
И пыль со шлемов комиссары
Уж отряхнули, но еще
Не знали, что, в конце концов,
Им над безвестным Окуджавой
Придется головы свои
В скорбном молчании склонить*).


          IX
В стране недавно откатала
Кроваво красная гроза.
Мессия Маркс, как оказалось,
Нам путь неточно указал.
Российский же его апостол
Давно почил смиренно в бозе,
Что-то невнятно промычав.
Большевики, сменив вождя,
Все также буйно продолжали
Рекою лить людскую кровь,
Отыскивая вновь и вновь
Врагов, что строить им мешали
Их сердцу милый коммунизм
И разрушать капитализм.

          X
Искоренив остатки белых,
Прижали крепко и крестьян.
А оглядевшись, стали к стенке
Адептов ставить Октября.
«Остановись, мгновенье!» – дьявол
Шептал им, как я полагаю,
И ставил точку в их судьбе.
В затылок выстрелом ГеБе.
Не исключаю, что расстрелы
Быть может в наказанье Бог
Слал за содеянное зло
Тем, кто в погоне за химерой
Россию кровью заливал,
Жизнь превратив здесь в сущий ад.

          XI
Что кроме этого умели
Сыны вчерашних крепостных
Каким путем к добру и свету,
Идти, кто их тому учил?
Им подавай хребты и кручи.
История возможно учит
Кого-то, где-то, но не нас,
И нам Европа «не указ».
Плевать на предостереженья,
На то, что кто-то говорил.
Нас не смогли остановить
Ни плач детей, ни слезы женщин,
Ни горы трупов, голод, вши,
Виновных нет, и не ищи!

          XII
Все ж многие в живых остались
И светоч мира – коммунизм
Построить, что есть сил, старались.
Марксисты обещали им:
Молочные там протекают реки,
Не счесть озер напитков крепких,
Среди кисельных берегов
Холмы ждут свежих пирогов,
Когда же их придут отведать.
Цветут роскошные сады.
На печке радужные сны
Там снятся каждый божий вечер.
На самом деле ж подошла
К их дому страшная война.

          XIII
И сколько я не размышляю,
Понять, простите, не могу,
Готовиться, чтоб беспощадно
Любому дать отпор врагу
И не увидеть на границе
Не менее двухсот дивизий.
Чтоб не пугать соседей зря,
Убрать все минные поля,
Траншеи, рвы или окопы
Копать строжайше запретить
И никаких не проводить
Мероприятий оборонных.
Поверить трудно. Но ведь так
К войне готовили войска.

          XIV
И около двухсот дивизий
Времён не стали лучших ждать,
А нанесли со страшной силой
По дремлющей стране удар.
Враз потеряв три миллиона
Почуял Сталин – он разгромлен,
Что рушится, воспетый им,
В его речах социализм.
Его пример другим наука*).
Но трудно, все-таки, понять,
Чем занят был тогда генштаб,
Наш полководец славный – Жуков
Не уж-то ничего не знал,
Сидел да Маркса изучал.

          XV
А в памяти моей всплывает
Когда-то популярный фильм:
Захваченный врасплох Чапаев,
Едва успев надеть штаны,
К реке Уралу отступает…
Кого героями считаем,
Тех и за образец берем,
По их стопам, им в след идем…
А над страной заполыхала
Сжигая все вокруг дотла
Такая страшная война,
Какой не мог себе представить
Неискушенный человек,
Да и крещеный мир вовек.

          XVI
Победа в той войне досталась
Ценой неисчислимых жертв,
Но, тем не менее, старались
По прежней двигаться стезе.
Уже в те годы не мечтали
Что танки их товарищ Сталин
Направит в «яростный поход».
Народ был, помнится, не тот,
Его кумир «дышал на ладан»
Да вдруг и помер. Новый вождь,
Сатрап и друг его, Хрущев,
Секретно съезду, делегатам
Поведал, что руководил
Страною изверг и вампир.

          XVII
Да?! Но сомненья возникали,
Что делал рядом с ним Хрущев?
А Каганович и Булганин,
А Ворошилов, Маленков,
И почему они молчали?
Как мог один товарищ Сталин
Лишь только волею своей
Губить мильонами людей?
Участие не принимала
Хоть бы в подобном чем таком
Вся партия большевиков?
Вопросов тех не задавая
Страна старалась, что есть сил.
До коммунизма доплестись.

          XVIII
Евгений, как и все, не тужит,
На все сознательно глядит,
Как говорят, исправно служит.
На всех собраниях сидит,
Единогласно одобряет,
Участвует в мероприятьях,
Но вот в который раз «прокол»
В марксизме вновь произошел.
Такая вышла незадача:
В колхозах не хватает рук,
Никто не знает почему,
Но оттого навзрыд там плачут.
И вот на помощь в сенокос
Его отправили в колхоз.

          XIX
О том и думает Евгений.
Почти совсем уж рассвело,
Померкли огоньки селений.
Вот и подшефное село.
Шагнув из тамбура наружу,
Зашлепал он по летним лужам.
Часа так через полтора
Добрел до нужного двора.
Понятно, что его с оркестром
Никто в то утро не встречал,
Никто надрывно не кричал
«Да здравствует!» - все было просто
Без лишних прений, на постой
Вселили в дом полупустой.

          XX
Заданье получив на утро
(С ним еще пара бедолаг),
Взяв грабли, поплелись понуро
Его лениво выполнять.
Надеюсь вам, друзья, понятно
Что трудовым энтузиазмом
Заряжен не был наш герой.
В те годы, правда, комсомол
Звал молодых людей в отряды,
В те, что пахали целину,
На стройки ехали в тайгу,
Вселял надежду: покорятся
Потомкам славным Октября
Леса и реки, вся Земля.

          XXI
Но эти лозунги Евгений
Не относил к себе всерьез.
С иной, довольно скромной целью,
Его отправили в колхоз.
А потому предельно вяло
Он сено ворошил граблями,
И заданный ему урок
Не собирался делать в срок.
Его вниманье занимали
Девичий грешный смех и крик
В соседнем поле. Он решил
Им в том компанию составить.
Вы догадались, что звал к ним
Настойчиво его инстинкт.

          XXII
Сейчас проверить это трудно,
Но, говорят, что дед его
Твердил, что состоит он будто б
В родстве с известным нам Лукой
Шумел все: «К черту ваши книжки!
Нет тех людей, одни людишки.
Лишь бы отделаться скорей!
Не то, что б посмешить царей…»
Ничем таким, конечно, гири
Евгений наш не поднимал.
Возможно, он подозревал,
Что скрыты в нём такие силы,
Но как проверишь, ведь царя
Спалила красная заря.

          XXIII
Мы знаем, с дамами общенью
Его не Фрейд и не Флобер
Не обучали, к сожаленью,
И не Овидий, не Гомер
Пел в это радостное время.
Теперь пришло иное племя
Будить иные чувства в мир.
Притворной страстию томим
Хрипел душою милый старец,
«Тех, - пела,- не могу забыть,
Кому давала закурить»
Кондиций незавидных баба
А образцом служило нам
Мужское «облако в штанах».

          XXIV
Культура, спора нет, имеет
Какой бы ни был из миров,
Как и наука страсти нежной
Непревзойденных мастеров.
И у Евгения из млада*)
Была всегда одна услада,
Огнем волнующая кровь,
Игра в мятежную любовь.
Нигде сей сладостной науки,
Конечно, он не изучал,
Не слушал, кто и как вещал
На тему эту – умно ль, глупо ль.
Могу здесь только повторить
Вел за собой его инстинкт.

          XXV
Он подошел, спросил несмело,
Зачем, девчата, почему
Укладывают в копны сено.
На что, естественно, ему
Ответом был их смех задорный…
Ну, что ж, теперь они знакомы,
И отчужденье – позади.
Он уж несмело говорит
Двусмысленность, готовя почву,
Чтоб рассказать им анекдот…
Игривый невзначай толчок,
В ответ протест совсем не строгий
И грешное мельканье ног
Девиц, свалившихся под стог.

          XXVI
Вот так без устали все утро
Девчат Евгений развлекал.
Здесь отобедал и послушно,
Если попросят, помогал.
Щипал в ответ, коли щипали,
Зато, что под руку попалось.
Не обижался, коль толкнут
Случайно, вроде бы, в копну
Его, а вместе с ним, девицу.
К концу клонился славный день,
На луг легла косая тень,
Указывая путь к деревне.
Хоть там его никто не ждал,
Туда он бодро зашагал.

          ХХVII
Разжился щами и картошкой,
Парного молока попил.
Вот у околицы гармошка
Запела сладостный мотив.
И вы конечно догадались,
Словно рукой сняло усталость.
Воспрянув духом наш герой
Отправился туда с одной,
Как всем известно, вечной целью…
Написаны о том давно
Не сотни – тысячи томов…
А у околицы веселье
Своим катилось чередом,
В которое и влился он.

          XXVIII
Немедленно своих знакомых
Между другими отыскал,
И с той минуты без умолку
Их развлекать не уставал.
Гармонь же пела и плясала
И приглашать не уставала
Петь вместе с ней и танцевать,
То целовать, то обнимать,
В поля податься, за ворота,
То глянуть в чистые глаза,
В общем, о том, о чем нельзя
Вслух говорить и так охота
В круговороте этих тем
Отдаться вихрю чувств совсем.

          XXIX
Однако скоро стало ясно,
Свое вниманье, в основном
Той, что меж них звалась Татьяной,
Бесспорно, уделяет он.
Я здесь с Евгением согласен,
И для меня вопрос сей ясен.
Уверен, вряд ли кто из вас
Перед сияньем карих глаз,
Доверчиво на мир глядевших,
Волною смоляных кудрей,
Мягко спадающих с плечей,
Не чувствовал бы сумасшедшим
В тот  вечер чуть слегка себя.
И я бы мог его понять.

          XXX
Синь вечер выключил, погасла
В лазури алая заря.
Небес чарующие краски
Создатель разве тратит зря?
Не скрою, что душа Татьяны,
Волной неясною туманной
В тот вечер странно смущена.
Она боялась и ждала,
Чтобы ей предложил Евгений
Ее до дома проводить
Иль по деревне побродить,
Еще хоть час побыть бы вместе.
Об этом словно услыхав
Он не заставил себя ждать.

          XXXI
Уж ночь деревню мглой укрыла
Кругла лицом и озорна,
Посеребрив луга, всходила
Над рощей полная луна.
Волшебное святое время!
А где ж Татьяна и Евгений?
Не будем строги к ним сейчас.
Они, как принято у нас
Гуляют по ночным дорожкам,
Медово терпкий запах трав,
Цветов пьянящий аромат
Вдыхая так неосторожно.
Довольно долго в эту ночь
Ждала с гулянья мама дочь.

          XXXII
Татьяна, спросит мой читатель,
Что за особа, кто она?
Вопрос, пожалуй, очень кстати
Давайте выясним сполна.
Родилась в те Татьяна годы,
Когда согнали всех в колхозы
Уже давно большевики.
По тюрьмам гнили кулаки,
Но с голоду уже не пухли
По селам тысячи крестьян,
А здравицы вовсю вождям
Кричали, позабыв о муках.
Татьяне не в укор, она
Не выбирала времена.

          XXXIII
Среди детей в семействе старшей
Он была и потому
Со взрослыми ей все напасти
В ту беспощадную войну
Пришлось делить, когда повестка
Пришла отцу, потом известье,
Что он под Ельнею погиб.
Спиной к ним повернулась жизнь.
Тогда-то стала молчаливой
Татьяна и тогда печаль
В ее доверчивых глазах
Надолго прочно поселилась.
И сколько выплакано слез,
Тому потерян просто счет.

          XXXIV
И хоть она вставала рано,
Ей любоваться у окна
Рассветом все же не давали
Никак крестьянские дела,
И представляла очень смутно,
Как девочки играют в куклы.
А Ричардсона и Руссо
Она не знала оттого,
Что книг их не было в деревне.
Случалось иногда тома
Стендаля, Мериме, Дюма
Давали ей в библиотеке.
Вполне естественно тогда
Она читала до утра.

          XXXV
Влияние романов вредно.
Вы помните, что сей секрет
Доподлинно и достоверно
Раскрыл известный всем поэт.
Конечно, Таня это знала
И все-таки она мечтала,
Что Жюль Сорель иль Д’Артаньян
Прибудет к ним из дальних стран,
Раскроет ей свои объятья,
Она от тяжкого труда
Освободится навсегда
И вместе с ним навстречу счастью
Дорогой легкой без забот,
Опершись на руку, пойдёт.

          XXXVI
И дождалась, открылись очи,
Она сказала: это он!*)
Конечно тот, кто очень хочет
Во всем отыщет свой резон.
Теперь ее существованье
Нашло и цель и оправданье,
Все озарил как будто б свет,
Зажженный кем-то в темноте.
И кажется, что по-другому
Наутро солнышко встает,
И соловей в саду поет,
И сладострастная истома,
Что его песня в душу льет,
Покоя сердцу не дает.

          XXXVII
Теперь понятно вечерами
Нечасто видит дочку мать,
И с предрассветными лучами
Ее трудненько поднимать.
Но что б о том не говорили,
Не нам судить. Часов счастливых
Ведь не считают никогда.
Казалось бы давно пора
Пришла пора, чтобы прощаться,
Но хочется еще на миг
Счастливый час остановить
Или совсем не расставаться,
Не закрывать со вздохом дверь.
Так было прежде, а теперь?

          XXXVIII
Оставим в стороне сравненья.
Все шло к логичному концу.
Но принято считать в деревне:
Цветы не для того растут,
Чтобы их рвал любой заезжий.
Присматривают здесь невесте
Почти с пеленок жениха.
Подобное и в этот раз
С Татьяной нашей приключилось
Друг детства, их сосед Кузьма
Считал, что только с ним должна
Ее судьба соединиться.
Но, к сожалению она,
Была другим увлечена.

          XXXIX
Дуэль из моды вышла ныне.
Все норовят из-за угла
Напасть и раскроить затылок.
А нарождавшийся роман
(Как нам понять сейчас нетрудно)
Подталкивал к таким поступкам.
И у Кузьмы родился план.
Суть его в том, чтоб наказать
Избив непрошенного гостя,
Чтоб восвояси он отбыл,
Назад дорогу позабыв
И о Татьяне мысль забросив.
Был незатейлив план и прост
Понятен, прям, как новый гвоздь.

          XL
Задуманное «в дальний ящик»
Кузьма откладывать не стал.
Парням соседским было ясно,
Что его нужно поддержать.
(Мы их судить, мой друг, не вправе.
Жизнь такова, такие нравы.)
И вот они, как дикари,
Евгения подстерегли,
Когда с Татьяной попрощавшись
Неспешно зашагал домой.
Тут и напали на него.
Ругаясь, стали бить нещадно,
Стараясь сбить скорее с ног,
Сопротивляться чтоб не смог.

          XLI
Мы с вами знаем, что Евгений,
Хоть человек и городской,
Но не был слаб телосложеньем.
И постарался дать отпор.
Шум тот услышала Татьяна,
Увидела, открывши ставни,
Что наш герой попал в беду.
Соседей подняла, родню,
И вся орава разбежалась.
«Как кур в ощип» один Кузьма
В руки милиции попал.
Отделавшись посильным штрафом,
Отпущен был, пообещав
Не затевать в деревне драк.

          XLII
Со стороны своей Татьяна
Все отношения прервать
Решила с этим хулиганом,
Как его стала называть
Когда-то добрая соседка.
Евгению она сумела
По-женски исподволь внушить,
Что вряд ли стоит им бродить
После танцулек под трехрядку
Одним по спящему селу.
Не лучше ли у них в саду
Вдвоем луною любоваться.
Надежней, все-таки, свой дом,
Родные стены и забор.

          XLIII
Вслед покатились дни за днями.
Конечно, не всегда везло
С работой. Часто направляли
На фронт погрузочных работ,
Но суть все той же оставалась.
Евгений и не собирался
Обрушиться на тяжкий труд,
Чтоб надорвать на нем свой пуп.
Ну, в общем, силы оставались
Для танцев и вечерних дел.
И здесь Евгений преуспел.
Теряла голову Татьяна,
Когда вечернею порой
К ней приближался наш герой.

          XLIV
А август выдался на редкость
Душистым, теплым и сухим.
Казалось, воздух был вечерний
Напоен чем-то неземным.
Напев мелодии несложной
Непритязательной гармошки
Так трогал «за душу» людей
Что позавидовал б  Орфей
Их глубине проникновенья.
В конце концов, так создан мир
«По Сеньке шапка» и кумир.
Впрочем, есть проще объясненье.
Сам запах полевых цветов
С ума сводя, бередит кровь.

          XLV
С волненьем тайным вспоминаю
 Я в лунных тенях летний сад.
Сильнее, чем его не знаю.
Пьянящий душу аромат.
А помните очарованье
Дыханья робкого, признанье…
И чувства страстного волна.
Татьяна, право, не могла
Здесь быть каким-то исключеньем.
Простит ей тот, кто сам любил.
Да, отношенья перешли
Границы просто увлеченья.
Кто будет в этом ей судья?
Во всяком случае, не я.

          XLVI
Губ нежных трепет, запах сена,
Что может быть того милей?
Незабываемо Есенин
Пел о том в юности своей!*)
Не знаю запаха приятней,
Чем запах свежей непримятой
Недавно скошенной травы.
Почти уверен, что и вы
С безумной жадностью вдыхали
Щемящий душу аромат,
Столь сердцу сладостный дурман
Девичьих губ на сеновале.
Я, вспоминая, не стыжусь,
Что до сих пор с ума схожу

          XLVII
Но под луной ничто не вечно.
Не бесконечен был и срок,
Определенный для беспечной
Колхозной жизни. Он истек,
Как показалось, слишком рано,
Нет, не Евгению, Татьяне.
(Как беспощаден этот мир!)
Пришла пора: ее кумир
Был с нею вынужден расстаться.
Что тут сказать? Порой судьба
Нам не несет с собой добра.
Но согласитесь, что остаться
В деревне наш герой не мог.
Да и какой был в этом прок?

          XLVIII
Последний день. Вокзал. Прощанье:
Глаза, распухшие от слез,
Объятия и обещанья
Писать почаще, обо всем,
Не забывать и вновь вернуться.
Но вот последняя минута,
Потухший взгляд покорных глаз.
Ах, сколько это было раз
И еще сколько повторится,
Словно вбивая в сердце клин…
Прощай…Последнее прости
То, что должно было, случилось.
Гудок. Унылый стук колес
Все было, было…и прошло.

          XLIX
Сказать мне может здесь читатель:
«Что ж собственно произошло?
Да тысячи таких романов
Уж пересказаны давно».
Не возражаю, соглашаюсь.
Напомню, что не собирался
Надменно вехи расставлять
И не планировал писать
О жизни прошлой мемуары,
Как руки целовал вождей,
Иль выдающихся людей.
Совсем я целей тех не ставил.
Я жил среди людей простых,
Вот и пишу сейчас о них

          L
Мы отвлеклись. А что Евгений?
Печаль? Ее нет и следа.
Прибыв домой без приключений
Мурлычет: «Горе не беда…»
Горячий душ приняв, помылся,
Затем не торопясь побрился,
Настойки стопочку хватил,
Хвостом селедки закусил.
Включил привычно телевизор,
Лег на диван, в весь рот зевнул
Протяжно, глубоко вздохнул,
Мир примитивный бледно-сизый
Навстречу двинулся ему…
Глаза слипались, он уснул.